Первый «Звездный час» Александра Рыбака в 2009 году побил все рекорды фестиваля по популярности, затмив даже приезд Патрисии Каас.
В последующие годы ажиотаж вокруг норвежско-белорусской знаменитости поугас, но Александр не перестает посещать свою Родину. И в отличие от некоторых приглашенных звезд, не отменяет свои пресс-конференции. Сергей Римша, «Информ Плюс» — Что с вами произошло за два года, прошедших после вашего предыдущего «Звездного часа»?— Я еще лучше научился разговаривать по-русски. Много занимаюсь скрипкой. Мой нынешний самый крупный проект — детский мюзикл про тролля на норвежском языке. Но надеюсь, скоро будет его перевод на английский. В прошлом году у меня было около ста выступлений. Но чувствую себя на порядок большим профессионалом, чем когда у меня было по 400 выступлений в год. — Уже привыкли к массовому общению с прессой? — Обычно журналисты ищут эксклюзив, и на больших пресс-конференциях я бываю редко. — В этом году вы в Витебске уже в составе жюри, хотя совсем недавно еще были конкурсантом. Каково в новой роли? — Опыта еще немного, но полагаю, могу сыграть важную роль, потому что смотрю европейскими глазами. Возможно, оцениваю не так, как другие участники жюри. Для меня важна искренность. Не показная, а настоящая. В первый год после «Евровидения» мне было по настоящему трудно, потому что я на себе почувствовал, насколько же разные культуры в Европе. Постоянно приходится переключаться, не только меняя языки, но и вспоминать, какие где представления о норме. Например, в Норвегии можно выходить на сцену в обычной клетчатой рубашке — там артисты очень просто одеваются. А на вечере ко дню рождения Александры Пахмутовой режиссеры ахнули: «Как ты можешь так одеваться?». После этого концерта я купил в Москве разные костюмы. Переехал в Швецию. Выхожу из лимузина, и мне говорят: «Саша, во что ты одет?». И я понимаю, что это уже не Москва… В Швеции глупо приезжать на лимузине. Там привычнее ездить в метро. Потом приезжаю в Киев и еду на метро. И люди так странно оглядываются — может ли Александр Рыбак ехать в киевском метро? — Разница в менталитете. И отношение к артистам на Западе более спокойное, чем здесь. Вы стали телеведущим в Норвегии? — Это полуправда. Я всегда стараюсь отказываться от проектов, которые не касаются музыки. Там я и пел, и вел шоу. — А на норвежском телевидении есть такие шоу, как в России, когда звезды сражаются на ринге, прыгают с вышки… — С кого прыгают? — С трамплина в воду. — У нас есть такое. Это когда люди сначала пробуют музыку написать, потом у них это не получается, а на красную дорожку попасть хочется. И тогда они участвуют в таких программах. И это очень хорошо. Например, «Танцы со звездами» — у некоторых это получается. У меня не очень. Я до предпоследнего эфира дошел вроде бы неплохо, но чувствовал, что только из-за моего имени за меня голосовали. — Вы зачастили в Беларусь. У вас тут даже появился продюсер. — Я рад, что в Беларуси у меня появился местный менеджер. О проектах еще рано говорить. Пока это планы и мечты. Хочу сочинить песню для белорусской группы для участия в «Евровидении». Я уверен, что это будет очень хорошая песня, и хочу, чтобы она отражала именно белорусскую культуру. Но для начала надо найти группу девушек, написать песню… — Это тянет на реалити-шоу на телевидении. А сколько языков вы знаете? — Могу читать по-польски, по-шведски. Но основных языка у меня три — русский, норвежский, английский. — Вы посещаете страны СНГ? — Недавно у меня был проект с детьми в Азербайджане в самом большом зале Баку. Там собирают талантливых детей. Иногда их 50, иногда150. Занимаюсь с ними три дня, и потом даем совместное выступление. Раньше меня приглашали в такие проекты в качестве «свадебного генерала», но теперь я стал опытнее. Мы усердно работаем вместе и выходим на сцену, уже зная друг друга. А во время концерта это очень заметно. — Какие впечатления остались от Баку? — Восточные люди очень похожие друг на друга. Я чувствую себя как дома везде, где людям нравится моя музыка. — После вашей победы на «Евровидении» прошло 5 лет. Можете ли вы сказать, что стали состоятельным человеком? Или европейская эстрада — не то место, где заколачивают большие деньги? В отличие от США. — Я не жалуюсь. Езжу, в основном, по Европе. И хотя меня порою приглашают и в Южную Америку и в США на концерты и корпоративы, я не чувствую, что в Европе предлагают меньше, чем за океаном. У меня бывают проекты с детьми — часто мои менеджеры звонят и спрашивают: могу ли я такой-то проект сделать у вас? И тогда, естественно, я не спрашиваю про 20 тыс. евро. Тогда понятно, что это благотворительная акция. — Какова эстрадная жизнь в Норвегии? — В каждой стране все артисты — с большими амбициями. И совместные проекты очень редки. Я рад всем совместным песням и гастролям с другими артистами. Это всегда бывает нелегко организовать. Тем более, что у меня имидж неформатного исполнителя. Перед моей победой на «Евровидении» мне на всех радиостанциях сказали: «Саша, мы никогда эту песню играть не будем. Это не для радио». — А в Норвегии артисты живьем поют? — И под фонограмму, и живьем. И с инструментами, и под «минус». Как и здесь. — После победы на «Евровидении» как вас приняли в европейскую музыку? Не было ли интриг, как попадаете в чарты? — В чарты мне нелегко попасть. Каждый мой третий-четвертый сингл пускают по радио. Я и этому рад. И неприятно, когда на тех же самых радиостанциях спрашивают: «Саша, ну когда мы услышим твою новую песню?». Вот это как раз нагло. Однако сейчас же есть Интернет. У меня более 70 тысяч фанатов на Фейсбуке. И всегда есть заказы на концерты, на телешоу. Так что в целом я не страдаю. Я не могу сказать, что меня глобально пустили во всю Европу. В некоторых странах мне гораздо легче, чем в других. А там, где нелегко — зачем туда ехать? — Вы – человек со славянской душой и североевропеец по мироощущению. Вы же знаете всех наших поп-звезд… — Ну не всех знаю. Здесь на фестивале мне часто говорят: «Ой, Саша, сейчас ты встретишь…», а я спрашиваю: «Ой, а это кто?». — Как трогательно. Почему с твоей точки зрения, никому кроме «Тату», не удалось выйти на западный рынок? Несмотря на многолетние колоссальные старания. На английском поют, дорогие клипы снимают. С западными авторами сотрудничают… — Не знаю. В Норвегии нам очень хочется копировать друг друга. А когда культура очень непохожа, тогда трудно ее понять. Считаю, чтобы пробиться в Америке, надо не копировать американскую, а показывать русскую культуру. Например, звучавшая на концерте песня Киркорова «Снег». Я бы не удивился, если бы она стала известна в Америке. Может быть, как youtube-хит. Но не на английском! Людям не нравится, когда они видят, что артист не выражает самого себя, а пытается подстроиться под какие-то стандарты. — А когда вы впервые воспользовались своей популярностью?— И перед «Евровидением» я был известен в Скандинавии. Но после победы на этом конкурсе я сказал себе, что никогда не буду говорить людям: «А вы знаете, кто я?», если, например, меня не пропускают в очереди. Бывает, идем в клуб, и моя компания предлагает мне пройти без очереди. Но я не ищу себе неприятностей и предпочитаю отстоять очередь. Было единственное исключение — когда я заказал очень дорогой дизайнерский диван, которого в тот момент уже не было в наличии. И нужно было ждать 5-6 недель. И я сказал, что «Вы очень пожалеете, я как раз пригласил всех участников «Евровидения» к себе домой. Это могла бы быть хорошая реклама для вас». Мне, однако, было стыдно. Я больше никогда такого не повторял. — Вам часто предлагают воспользоваться своей известностью? — Да. Но одно дело, когда такое предлагает хозяин заведения, и другое — когда пьяные друзья. — Не было ли желания выступить в необычном месте, например, в зоопарке?— Месяц назад я выступил в зоопарке. В рамках норвежского телешоу. Сначала снимали мое общение со зверюшками. Потом я там выступил.— Звери мирно себя вели?— Да. Они «Евровидение» не смотрят. — Какие неадекватные поступки совершали ваши поклонники? — Я даже песню написал на эту тему. Называется «Ты достала меня». Клип на нее размещен на youtube. То, что там я пою, — правдивая история. — У «Агаты Кристи» есть песня «Я крашу губы гуталином», так на один из концертов поклонницы группы пришли с накрашенными гуталином губами. Для какой самой необычной аудитории вы выступали? — У меня настолько насыщенный график, что я помню его только на две недели назад. Пару недель назад я выступал в аквапарке. Там также животные делали трюки. Потом пел я… Только не подумайте, что я постоянно выступаю с животными. — То есть табу для вас не существует?— Однажды мне предлагали 50 тыс. евро, чтобы я играл в королевском дворце во время прихода гостей. Я ответил, что лучше выступлю за 20 тыс, но дам обычный концерт. Однажды меня пригласили на четыре дня, чтобы я поработал с детским оркестром. Я предложил за меньший гонорар поработать шесть дней. Они это совсем не поняли. Мне самое главное – качество, а не самый большой гонорар. Я надеюсь, что и многие другие артисты также думают. — Как вы пишите песни для кино? — Мечты сбываются. Я написал песню «Into a fantasy»за 2.5 месяца до премьеры фильма «Как приручить дракона — 2». Когда у создателей трилогии — компании DreamWorks — все контракты уже были подписаны. Но они сказали: «Да, мы прослушаем твою песню». Прошла пара недель, никто не отвечал, и я уже ни на что не надеялся. И вдруг они позвонили и сообщили, что хотят включить мою песню в саундтрек ко второй части трилогии. Изначально я думал, что это будет заключительная песня для моего мюзикла «Тролль». Но потом решил, что к этой мелодии подойдет английский язык. Сам заплатил за запись на студии и послал ее в DreamWorks. А вообще мне хочется заниматься музыкой к фильмам, писать именно саундтреки. Я очень рассчитываю, что в будущем у меня будет больше работы как у композитора. — Когда у Вангелиса спросили: «Как вы создаете музыку?», он ответил: «Я смотрю фильм и сразу начинаю сочинять». — Надеюсь, скоро и у меня скоро так же будет получаться. Поэтому я занимаюсь с Lego. Мне это важно, потому что напоминает: все большие вещи начинаются с маленьких кирпичиков. — А как получился вариант с фильмом «Черная молния»? — Повезло — меня пригласили спеть. Но я не хочу ждать, пока меня пригласят, зависеть от приглашений — хочу делать свои проекты. — Вы начали заниматься скрипкой в пять лет. Как поняли, что вам нужна именно скрипка? — Я думаю, что все дети доверяют своим родителям. — Заставляли? — Нет, просто говорили: «Ты станешь скрипачом». Я не думаю, что они сразу что-то поняли. Просто папа был скрипачом. Я сразу стал играть на скрипке и на фортепиано. На фортепиано я в шесть лет играл сольный концерт с камерным оркестром. И можно было подумать, что я стану пианистом. На фортепиано начинающему намного легче исполнить что-либо красивое. Там сложнее сфальшивить. А вот сыграть на скрипке, даже если человек талантлив — очень сложно. Первые четыре-пять лет это выглядит так, словно кота… терроризируют. Но папа вроде бы увидел, что у меня есть какие-то способности. И убедил маму, пианистку, что мне нужно концентрироваться на скрипке. И она поверила, и я поверил. Теперь я скрипач. — Как вы выбираете, где работать с детьми? — Мое желание — ездить по всей Норвегии и Беларуси. В Норвегии уже получилось посетить 40 оркестров. А здесь пока что трудно, потому что меня сразу спрашивают: «Как мы можем заработать на этом?». Я говорю: «Я немного заработаю, вы не можете много заработать. Самое главное — чтобы детям было интересно». И здесь весьма медленно дела продвигаются. Но я очень надеюсь, что через несколько месяцев проект может реализоваться. И не только в Витебске и Минске, но и в маленьких городах. Я просто уверен, что есть струнные оркестры в разных частях Беларуси. — Знакомитесь ли вы в дороге с попутчиками? — Однажды в дороге я познакомился с норвежским политиком, не зная, что он известный политик. И теперь у меня ощущение, что мои случайные знакомые могут оказаться влиятельными людьми. И даже когда я очень уставший, и ко мне подходят за автографом или сфотографироваться, я всегда улыбаюсь, думая: а вдруг это король Швеции?
Источник
